Объединенный поход эстонской армии и войск Юденича против Советской республики к декабрю 1919 года окончательно провалился. Чересчур разными оказались интересы тех, кто боролся с ней (1). В случае с Эстонией дело обстояло так, что победа белогвардейцев означала бы потерю ею независимости (2). Большевики же предлагали заключить равноправный мир, предоставляя Эстонии множество льгот. Эти намерения из области домыслов перешли в практическую плоскость осенью 1919 г. только после того, как Великобритания, поняв бесперспективность и чрезмерную затратность объединенной борьбы с большевиками, фактически "разрешила" прибалтийским государствам самим строить свои отношения с РСФСР. Посол США в Лондоне сообщал госсекретарю США: "Ллой Джордж не имеет ничего против переговоров прибалтийских лимитрофов с большевиками и выступает за поощрение расчленения России на максимальное количество государств"(3).

Первой воспользовалась этим "правом" Эстония, начав 5 декабря 1919 г. в Юрьеве (Тарту) переговоры с советской делегацией (4). Эстонскую делегацию возглавлял бывший одно время заместителем премьер-министра, потом министром иностранных дел и министром юстиции Я.Поска, советскую - знаменитый революционер, нарком путей сообщения Л.Б.Красин. 6 января 1920 г. в советской прессе был опубликован "Договор о приостановке военных действий между армиями Российской Социалистической Федеративной Советской Республики - с одной стороны армиями Эстонской демократической республики - с другой стороны", согласно первой статье которого боевые действия на "всем русско-эстонском фронте" прекращались на семь суток, начиная с 12 часов по московскому времени 3 января 1920 г. до двенадцати часов по московскому времени 10 января 1920 г. Особо оговаривалось, что по истечении указанного срока, если одна из сторон не заявит о возобновлении боевых действий, действие перемирия автоматически продолжается.

Переговоры о мире шли довольно быстро, обе стороны были крайне заинтересованы в скорейшем заключении мира и подписании ряда взаимовыгодных торгово-экономических соглашений.

Чем же была вызвана такая спешка? Лидер большевиков В. И. Ленин, комментируя условия мира с Эстонией, заявил, что Советская Россия сделала "много уступок, главной из которых является уступка спорной территории, заселенной смешанным - русским и эстонским населением. Но мы не хотим проливать кровь рабочих и красноармейцев ради куска земли, тем более, что уступка эта делается не навеки: Эстония переживает период керенщины, рабочие начинают узнавать подлость своих учредиловских вождей, разграбивших профессиональные союзы и убивших 20 коммунистов, они скоро свергнут эту власть и создадут Советскую Эстонию, которая заключит с нами новый мир" (5).

Территориальная уступка Эстонии, главная - по словам Ленина, была одним из камней преткновения в ходе переговоров в Юрьеве. По первоначальному варианту границы, предложенному Эстонией, Россия должна была уступить Эстонии более чем 10 000 кв. км исконный российских земель, где на 01.01.1919 проживало 250 000 русских, 40 000 эстонцев и около 15 000 других национальностей. Советская делегация назвала данные предложения агрессивными и абсолютно неприемлемыми (6). Эстонское издание "Социал-демократ" так охарактеризовала это противостояние по поводу границы: "...о государственных границах приходится спорить и торговаться с государством, которое считает себя социалистическим. Те же господа, так много говорившие о праве самоопределения народов, и в свое время торжественным декретом даровавшие всем народам России право свободно решать свою судьбу, вплоть до отделения от русского государства - теперь торгуются как жиды из-за каждой квадратной версты и сажени границ Эстонского государства. Если в Юрьеве могли возникнуть такие долгие споры по поводу границ Эстонского государства, то виною этого всецело является только империалистические стремления советского государства... Наше правительство не раз сообщало официально: нам не нужно ни одной пяди земли неприятеля..." (7)

Тем не менее договор о мире нужен был обеим сторонам. Редактор советских "Известий" Ю. Стеклов (Нахамкес) отмечал, что РСФСР "нужна теперь передышка не для военных целей, как инсинуируют наши враги, а для задач мирного строительства. Этим и объясняется та уступчивость, которую Советская власть оказывает по отношению к противникам даже менее слабым, как Эстония, Польша и пр. В свое время мы сумели использовать первую передышку для организации своих боевых сил. Нужно надеяться, что русские рабочие и крестьяне сумеют использовать и вторую передышку (если мы ее добьемся) для возрождения народного хозяйства и для упрочения социалистического строя" (8). "Снятие блокады с Советской России есть, несомненно, огромная победа Советской власти; мир с Эстонией, переговоры с Латвией и т. д. показывают, что из цепи, окружающей нас, выпадает одно звено за другим", - ликовала "Правда" в своей передовой статье (9). Тот же Ю. Стеклов в статье, посвященной подписанию мира между Россией и Эстонией, подчеркивал его значение: "В таких делах важен первый шаг. Теперь задача облегчена, и другие государства,... по одному расчету выгоды, обнаружат больше склонности вступить в мирные сношения с Советской республикой" (10).

5 февраля ВЦИК 7-го созыва утвердил (ратифицировал) мирный договор, и отдал поручение НКИД довести об этом до сведения Эстонского правительства (11). 8 февраля 1920 г. текст договора полностью, не исключая дополнительные статьи, был опубликован в "Известиях" (12). 3 днями ранее наркоминдел Чичерин прокомментировал ход завершившихся переговоров в специальной статье по этому вопросу. Георгий Васильевич подчеркнул, что "Наша точка зрения с самого начала заключалась в том, что следовало в короткий срок определить основные принципы мирных и добрососедских отношений между Россией и Эстонией, и зафиксировать эти принципы в виде основного мирного договора, выделив несущественные детали и предоставив разработку таковых целому ряду специальных комиссий. Этот план предполагал принятие выдвигавшегося нами основного принципа полного отказа от взаимных расчетов в связи с выделением Эстонии. Однако, этот принцип не был целиком принят эстонской делегацией, и вообще она сочла нужным обсуждать и формулировать в мирном договоре целый ряд деталей, значительно замедливших ход переговоров. Еще в середине декабря эстонской делегацией были выставлены разнообразные притязания экономического характера. После подписания перемирия эти притязания стали в центре внимания мирной конференции, и споры из-за них и из-за дальнейших притязаний эстонцев в той же области заняли целый месяц. Эстонцы согласились принципиально принять эту точку зрения, но сопровождать ее допущением исключений... Все это привело к тому, что после теоретического принятия нашей формулы начались бесконечные дебаты по поводу эстонских притязаний, принимавших постоянно все новые формы, при чем одни и те же притязания часто возникали снова и снова в новых оболочках... Советское правительство принципиально держалось и продолжает держаться точки зрения полного отказа от взаимных расчетов при всяких выделениях в виде новых государств частей бывшей царской империи. В интересах скорейшего заключения мира оно, тем не менее, решило допустить по отношению к Эстонии исключения, находящие свое оправдание в том факте, что Эстония первая пошла по пути установления с Советской Россией мирных и добрососедских отношений, при том в такой момент, когда дипломатическая обстановка представляла еще для такого акта некоторые отрицательные стороны. Эстонская делегация говорила о необходимости "компенсации за риск", который несла Эстония. Советское правительство в то же время неизменно заявляло и заявляет, что допущенные в пользу Эстонии исключения на принципе никоим образом и ни в коем случае не могут являться прецедентами на будущее время". Чичерин указал и на то, что "Выхватывание отдельных претензий по примеру эстонских притязаний не могло не носить произвольного характера. Если бы, действительно, мы задались целью точно установить все взаимные притязания, как государственные, так и частные, нам предстояла бы бесконечная геркулесова работа, при чем нет никаких сомнений, что результат этой работы был бы крайне невыгоден для Эстонии" (13). В своем отчетном докладе, сделанном на пленарном заседании ВЦИК, Чичерин еще раз подчеркнул, что советский договор с Эстонией "превратился, так сказать, в генеральную репетицию соглашения с Антантой, превратился в первый опыт прорыва блокады и в первый эксперимент мирного сожительства с буржуазными государствами" (14).

Действительно, для Советской России в тот момент, пожалуй, важнейшим направлением в области внешней политики было выстраивание отношений с всемогущей Антантой - коалицией стран-победительниц в только что закончившейся мировой войне. Нормальные отношения с Антантой означали для большевиков - фактически свершившуюся легализацию советского государства. Как следствие, все, что было связано с Антантой, выходило для большевиков на первый план. На это указывал и Чичерин, заявивший о том, что "Мы все время считались с тем, что происходит как бы генеральная репетиция соглашения с Антантой. Раскрывая широкие перспективы выгод для буржуазии от соглашения с нами, мы тем эти перспективы раскрывали не перед одной эстонской буржуазией, а перед внимательно следившей за этими переговорами английской буржуазией. Каждое слово, произносившееся в Юрьеве, имело свой резонанс на берегах Темзы, и во время этих переговоров мы говорили и о тех концессиях, которые могут быть предоставлены иностранным капиталистам, и о возможностях широкого товарообмена, посылки сырья за границу, доставки машин из-за границы. Все это привело к тому, что Юрьевские переговоры сыграли гораздо большую роль, чем могло казаться на первый взгляд" (15). Добавить к этой исчерпывающей характеристике Юрьевского договора, пожалуй, больше и нечего.

27 марта в Москву прибыла эстонская комиссия для производства, согласно ст. 20 мирного договора, заключенного 2-го февраля в Юрьеве (Тарту) между Россией и Эстонией. Председателем комиссии был лидер трудовиков Сельяма, товарищ председателя Эстонского учредительного собрания. 30 марта в НКИД состоялся обмен ратификационными грамотами, в котором с советской стороны присутствовали Чичерин и Карахан. Чичерин в краткой речи подчеркнул, что "мир, заключенный между Россией и Эстонией, является показательным примером, что принцип самоопределения народов, провозглашенный с такой силой русской революцией, дает полную возможность добиться добрососедских отношений между народами; мир этот показывает, что при доброжелательном взаимном понимании Россия могла не считаться с географическим положением, а Эстония предоставила России полную возможность пользования гаванями и транзитом через Эстонию". В свою очередь, председатель эстонской делегации подчеркнул, что он вполне согласен с высказываниями Чичерина и выразил надежду, что заключенный мир явится началом добрососедских отношений и послужит к обоюдному благу эстонского и русского народов (16).

Подписание Юрьевского (Тартуского) мирного договора 2 февраля 1920 г. открывало для обеих сторон чрезвычайно радужные перспективы. Прежде всего начнем с того, что Эстония, как и РСФСР, получила дипломатическое признание. Договор не только утвердил суверенитет Эстонии и расширил ее границы далее этнографических (в состав этой страны тогда вошли Ивангород и Печоры), Эстония также получила 15 миллионов рублей золотом и лесную концессию в 1 млн. десятин на территории России (17). Немаловажен тот факт, что например соседняя Латвия получила только 4 миллиона рублей и всего лишь 100 тыс. десятин для рубки леса. Кроме того, Эстония освобождалась от всех долгов Российской Империи, а также получала обратно все ценные бумаги, вывезенные Россией за ее пределы. Наконец, Россия отказывалась от передачи и возмещения движимого и недвижимого имущества российской казны, в том числе портов, военных и гражданских судов. При этом в договоре указывается, что если при заключении следующих международных договоров РСФСР с другими странами им будут предоставлены какие-либо преференции, которых нет в договоре с Эстонией, то эти преференции автоматически будут распространяться и на Эстонию (18).

То, что Юрьевский договор был скорее торгом вокруг создания большевистского оффшора в Эстонии, подтверждается детальным изучением статей договора. Для чего это все нужно было эстонскому государству, в общем-то, понятно. Договор не только останавливал посягательство со стороны РСФСР на де-факто независимость Эстонии и добавлял ей земель, не только сбывалась мечта политической элиты Эстонии о самостоятельном государстве, но и закладывалась экономическая основа будущего эстонского государства. Отцы-основатели независимой Эстонии не могли не понимать, что кроме политической независимости и признания государства де-юре, необходима и экономическая основа функционирования нового государственного образования. И именно в Юрьеве в 1920 г. закладывались основы дальнейшего экономического функционирования как Эстонии, так и ее политической элиты. Тот же Чичерин отмечал, что определяющую роль в Эстонии, как и в любом государстве (естественно, кроме РСФСР) играла буржуазия, и советская дипломатия тщательнейшим образом продумала, каким образом можно заключить с эстонцами сделку: "Двумя вещами мы приобрели возможность сделки с ней: это - во-первых, полное абсолютное признание эстонской независимости, и, во-вторых, предоставление эстонской буржуазии выгод" (19). Национальная буржуазия маленькой страны, в которой бережливость и рачительность всегда были возведены в культ, не могла не клюнуть на большевистскую приманку. С этой точки зрения предварительные расчеты Ленина и Чичерина блестяще оправдались.

Был ли выгоден это договор большевикам? Бесспорно, да. Несмотря на выплату контрибуции и территориальные уступки, они полностью избавлялись от угрозы повторения похода белогвардейских войск на Петроград. Но главное - при этом большевики получали как легальные, так и нелегальные каналы для продажи через Ревель золотого запаса и драгоценных изделий в обмен на необходимые им товары и продукты. Леонид Красин, председатель советской делегации на Юрьевских переговорах, а в годы Гражданской войны руководивший Чрезвычайной комиссией по снабжению Красной армии (20), писал по этому поводу: "В начале 1920 года Советская Россия заключила мир с Эстонией, и наши представители получили возможность обосноваться в Ревеле. Ревель являлся, таким образом, если не окном, то все-таки некоторой щелью в Европу, и через Ревель были сделаны первые попытки пополнить наше снабжение за счет европейских товаров. Важность этого "торгового окна" очень хорошо иллюстрируют воспоминания торгового представителя России в Эстонии в 1920 г. Г.Соломона: "В мирном договоре с Эстонией пункт о взаимном обмене посланниками не был оговорен, и об этом предстояло договориться особо. Сделано это было для того, чтобы не затягивать мирные переговоры и как можно скорее начать торговые сношения" (21). Руководитель ВЧК Ф.Э.Дзержинский своей телеграммой от 27 апреля 1920 г. в Особый отдел ЧК Ямбурга, бывшего пограничным пунктом с Эстонией, вообще освободил грузы из Эстонии от проверки (22). Через Ревель в 1920 г. шел фактически единственный канал закупок оружия и военного снаряжения для Красной армии за рубежом (23). Кроме продажи царского золота и закупок для армии, большевистское представительство в Ревеле было обязано снабжать валютой все заграничные организации, возглавляемые представителями РСФСР: Л.Б.Красиным - в Лондоне, В.Л.Коппом - в Берлине, М.М.Литвиновым - в Копенгагене. Вырученной с продажи царского золота валютой через Ревель также снабжались и многочисленные тайные отделения Коминтерна.

В советской историографии следующим образом определялась "цена" Юрьевского (тартуского) мира: "На протяжении 1920 г. Советская Россия добилась определенных успехов в развитии торговых связей через Эстонию. Так, по данным Наркомата внешней торговли, через Эстонию в Советскую Россию за 1920 г. было доставлено около 4 тыс. вагонов товаров, общим весом 45 тыс. тонн, из которых более половины составляли сельскохозяйственные машины и орудия" (24). Согласно справке Народного комиссариата по внешней торговле, к 18 октября 1920 г. в Эстонию было отправлено 105 миллионов рублей золотом, плюс 7 тысяч килограмм золота в слитках (25). По оценкам же специалиста, занимавшегося историей "царского золота" В. Сироткина до середины 1920-х гг. "через эстонскую границу большевики вывезли золота на продажу на гигантскую сумму в 451 млн. золотых рублей (1 млрд. 202 млн. 660 тыс. золотых франков)" (26). При этом с 1920 до конца 1922 г. Эстония оставалась монополистом по продаже русского золота и транзиту грузов в Россию.

Попытка создания за счёт большевистской России буржуазной республики в Эстонии закончилась тем, что в 1940 году элита Эстонии, вскормленная на контрактах и торговле золотом с РСФСР, собственными руками сделала все для вхождения своей страны в состав СССР. В газете Северо-Западной армии "Приневский край" от 7 декабря 1919 года была опубликована редакторская заметка, среди прочего в ней было: "... Россия будет снова, будет сильная, великая и могучая. Признает ли она тогда эти Юрьевские и иные договоры? Не обратится ли этот договор в клочок бумаги, с которым никто не будет считаться?"